Олександр Сергійович Пушкін

Автор: Панченко Ірина Вікторівна, учитель зарубіжної літератури Прелеснянської ЗОШ І-ІІІ ст., Донецької обл.
Презентація до уроку
Panchenko_Pushkin

Якщо ми не будемо по-справжньому
вшановувати пам’ять наших
духовних пращурів – забудуть і нас.
Дмитро Сергійович Лихачов

Тема. «Він належить всьому людству…» Вивчення життєвого шляху геніального російського письменника Олександра Сергійовича Пушкіна.
Мета. На основі книг про життєвий та творчий шлях О. С. Пушкіна, матеріалів мережі Інтернет, копій архівних документів розширити знання учнів про життєвий шлях геніального російського письменника. Під час дослідницької роботи розвивати самоосвітні навички учнів; розвивати вміння взаємооцінювання, самооцінки роботи учнів. Виховувати інтерес до минулого поетів, письменників, літератури в цілому. Виховувати у школярів почуття патріотизму, честі на прикладі чеснот сучасників О. С. Пушкіна.
Завдання уроку: під час дослідницької роботи виявити нові відомості по життєвий шлях поета, які не вивчаються за програмою; розвивати творче й виразне читання, духовне виховання учнів; формувати самоосвітні навички; вчити вдумливо працювати з матеріалами, уміти висловлювати власну думку, спираючись на тексти; формувати особистість учня, уміння давати оцінку тим чи іншим явищам і вчинкам сучасників поета; виховувати вдумливого читача, благородну людину; створити в уяві учнів колорит епохи, в якій жили сучасники поета.
Обладнання: роботи учнів (реферати, читацькі щоденники, альбоми); кросворди; виставка книг про О. С. Пушкіна; творча спадщина поета; матеріали мережі Інтернет; копії архівних документів; портрети Пушкіна, його сучасників, родичів; малюнки дітей до творів літератора; ілюстрації; кадри до фільмів за творами митця; матеріали ігор: «Доміно», «Моя пам’ять краща»; реквізити до вистави; таблички плану звітування; таблиця «Результати…»
Тип уроку: комбінований.
Форма проведення: нестандартна (урок-конференція з використанням інтерактивних методів, які спонукають учнів до самоосвітньої діяльності).

Перебіг уроку
 
І. Організаційний момент.
 Учитель. Сьогодні у нас незвичайний урок – урок- конференція, він буде проводитися українською і російською мовами, ці мови виникли зі спільного кореня, мають багато подібного. Ми вчимо російську мову і маємо змогу розуміти мову нашого сусіднього народу без особливих ускладнень. Пушкін – російський поет, ми можемо в оригіналі вивчати його твори та матеріали про поета, написані російською мовою; більш яскраво можемо відчути автора, його голос, відтінки думок, настроїв письменника.
ІІ. Оголошення теми, мети уроку.
 Мотивація навчальної діяльності школярів.
Пушкін – російський соловей! Що ж треба зробити, щоб дізнатися про Пушкіна більше ніж нам пропонують підручники? Для цього треба звернутися до додаткової літератури. Разом з учнями 9 класу, та учнями-помічниками, які не байдужі до творчості Пушкіна, ми вирішили провести конференцію і познайомити учасників конференції з матеріалами нашої дослідницької роботи, яку ми присвятили поетові. Я вирішила теж взяти участь в дослідницькій роботі. Для цього ми розділились на групи, склали план і почали працювати з книгами про життєвий та творчий шлях О. С. Пушкіна, матеріалами мережі Інтернет, копіями архівних документів. Чий матеріал буде найцікавішим?
Мета нашої конференції – розширити наш погляд на О. С. Пушкіна, на його особистість, на людей, які жили поряд з ним, на сучасників поета. Нам хочеться, щоб ви за допомогою своєї творчої уяви побачили неосяжну картину поглядів, думок, життєвих шляхів людей близьких О. С. Пушкіну. Це необхідно, щоб краще зрозуміти поета, трагічне життя і трагічну смерть Олександра Сергійовича; щоб краще зрозуміти цілий світ його творчості, його поезію, яку ми будемо вивчати на майбутніх уроках.
– Чого б ви хотіли від цього уроку? Які знання ви б хотіли отримати?
– Якими б хотіли оволодіти навичками та уміннями?
– У кінці уроку ви розкажете, чи здобули ви ці знання, чому навчилися.
В оцінці роботи кожного учасника конференції будуть брати участь члени дослідницьких груп, члени журі (вчителі школи та учні старших класів), учитель – керівник дослідницької роботи, також кожен учень самостійно оцінить свою роботу. Для цього ми використаємо таблицю «Оцінка рівня самоосвітньої діяльності учнів під час підготовки та проведення конференції».
ІІІ. Підготовка до сприйняття навчальної теми.
 Актуалізація опорних знань.
1. Робота в групах (У кожній групі є учні 10 кл. ). Розгадати кросворд.
– Кому присвячений цей кросворд? Чи важко вам було його розгадати?
– А зараз у нас цікава зустріч з людиною (учнем), яка продовжить наше знайомство з цією геніальною людиною.
2. Зустріч з бібліотекарем. Учень (бібліотекар) знайомить присутніх з виставкою книг про життєвий та творчий шлях поета; показує, які книжки є в шкільній та сільській бібліотеках; розповідає, які твори ми вивчали та будемо вивчати за шкільною програмою. Бібліотекар розповідає, як учень може скористатися мережею Інтернет, щоб розширити свої знання; знайомить з поняттями: «архівні матеріали, документи, копії»; радить, де можна з ними познайомитися.
Учні (з дослідницьких груп) доповнюють розповідь бібліотекаря, поповнюють виставку книг про О. С. Пушкіна та книг з його творами, які вони принесли з домашніх бібліотечок, чи взяли деінде.
Розповідь доповнюють: учитель, члени журі, учні старших класів.
3. Екскурсія до картинної галереї та перевірка домашнього завдання. Екскурсія до фотогалереї.
а) Екскурсовод знайомить присутніх з ілюстраціями до картин – портретів Пушкіна, його сучасників, написаними різними художниками; з портретами Пушкіна – малюнками учнів школи; з малюнками дітей до творів О. С. Пушкіна (це домашнє завдання для учнів з груп, чи їх помічників). Екскурсовод знайомить присутніх зі світлинами нащадків Пушкіна.

б) Учень читає поезію Б. Ахмадуліної «К портрету»:
(це домашнє завдання для учнів з груп)

Каков? – Таков: как в Африке, курчав
И рус, как здесь, где вы и я, где север.
Когда влюблен – опасен, зло в речах.
Когда весна – хмур, нездоров, рассеян.

Ужасен, если оскорблен. Ревнив.
Рожден в Москве. Истоки крови – родом
Из чужих пекл, где закипает Нил.
Пульс – бешенный, куда там нильским водам!

Гневить не следует: настигнет и убьет…
Когда разгневан – страшно смугл и бледен.
Когда железом ранен в жизнь, в живот –
Не стонет, не страшится, кротко бредит.

Учитель. Ахмадуліна створила образ пристрасного поета, почуття якого схожі на киплячу вулканічну лаву, яка виливається на папір яскравими віршами, образ чоловіка, що мужньо прийняв поранення на дуелі.
ІV. Основний зміст уроку
Учитель. Високе слово – Поет! Йому синонім – Пушкін. Він завжди з нами, він завжди в нас. Як небо, як повітря, як земля, без яких ми себе не уявляємо.
У кожного з наc свій Пушкін. До одних він приходить в ранньому дитинстві, беручи в полон своїх казок, до інших – пізніше, у шкільному віці, задаровуючи гармонією поезії і дивуючи силою драматичних образів, захоплюючи розповідями про незвичайні людські долі. Видатний поет і драматург, неперевершений майстер прози, літературний критик – це грані таланту Пушкіна.
Я бачу, діти, що і ви вже володієте неабиякими знаннями про О. С. Пушкіна.
Не зважаючи на те, що ми багато вже знаємо про поета, є багато таємного, не розкритого в його житті. Учені досліджують, шукають і повідомляють нам, тим хто цікавиться літературою, її минулим.
– За яким планом ви пропонуєте познайомити присутніх з результатами своєї дослідницької роботи? (Учні пропонують теми дослідницької роботи (теми рефератів, які записані на окремих табличках), учитель повідомляє тему своєї дослідницької роботи; таблички з темами рефератів прикріплюють на дошці. )
– У якому порядку ми будемо зачитувати реферати? Давайте поставимо таблички у правильному порядку.
– Тепер прочитайте план, за яким ми будемо працювати.
План
1. Пращури О. С. Пушкіна.
2. Дитинство О. С. Пушкіна.
3. Пушкін – підліток.
4. Життя О. С. Пушкіна в ліцеї.
5. «…Не хва­люсь и не жалуюсь — ибо женка моя прелесть не по од­ной наружности…» (із листів Олександра Пушкіна до
Н. М. Гончарової. Матеріали дослідницької роботи про життєвий шлях О. С. Пушкіна. )
6. Напередодні дуелі.
7. Загибель О. С. Пушкіна.
8. «… он тихо прошептал: «Кончена жизнь. »» (Матеріали дослідницької роботи про життєвий шлях О. С. Пушкіна. )
9. Ушанування пам’яті О. С. Пушкіна.
10. Дуельні пістолети.
Учитель. Не забувайте: ви повинні знайомити нас з таким матеріалом, який не вивчається у шкільних підручниках!
(Учні розкривають нові факти з біографії Пушкіна, демонструють ілюстрації. Дослідники розповідають, якою вони користувалися літературою, хто автор цієї літератури, де вони знайшли ці матеріали. Матеріали дослідницької роботи подаються в повному обсязі, тому учень може зачитати тільки фрагменти, які найбільш уважає важливими чи цікавими).
(Учитель знайомить учнів з матеріалами своєї дослідницької роботи. Показує книгу В. М. Фрідкіна «Пропавший дневник Пушкина», демонструє ілюстрації. )
Висновок. Підведення підсумків дослідницької роботи.
– Чому ви вирішили стати учасником конференції?
– Чого ви хотіли від цього уроку?
– Чи знали ви достатньо про життєвий шлях поета?
– Чи оволоділи ви новими знаннями?
– Що вас зацікавило?
– Чи хотіли б ви продовжити дослідницьку роботу?
– Про що саме ви б хотіли дізнатися?
– Чий матеріал ви вважаєте найцікавішим?
– Якому питанню з біографії поета ми не приділили увагу?
(Коханню Пушкіна і Наталії Миколаївни. )
– Які знання ви хотіли отримати?
– Якими хотіли оволодіти навичками та уміннями?
– Чому ви навчилися під час дослідницької роботи?
– Якими самоосвітніми навичками ви оволоділи?
– Які нові почуття виникли у вас після отримання нових знань та умінь?
V. Творче застосування знань, умінь і навичок. Закріплення вивченого матеріалу й уведення його в систему знань, умінь і навичок, засвоєних раніше.
Учитель. На наступних уроках, присвячених О. С. Пушкіну, ми будемо вивчати його творчість. А чи знаєте ви добре уже вивчені твори? Зараз ми перевіримо ваші знання.
1) Рольова гра «Я стану режисером!».
Презентація майбутніми режисерами кадрів до фільмів за творами О. С. Пушкіна.
Робота в групах. Учні з груп повинні назвати твір, який відповідає кадру до фільму, сказати в якому класі вивчали, знайти уривки з творів О. С. Пушкіна до цих кадрів і озвучити їх. Книги з творами знаходяться на столах, можна взяти на виставочній смузі.
Режисер викликає майбутнього артиста (з групи), який озвучить кадр з фільму.
2) Гра «Доміно». Учні з груп повинні скласти карти «доміно», тобто до ілюстрацій за творами О. С. Пушкінапідібрати слова – уривки з творів поета.
3) Гра «Моя пам’ять краща!» №1. Умови гри. Відновити по пам’яті та поставити у правильному порядку рядки віршів Олександра Сергійовича Пушкіна.
Гра «Моя пам’ять краща!» № 2. Умови гри. Віднови по пам’яті рядки віршів Олександра Сергійовича Пушкіна – вставити прпущені слова.
4) Виразне читання напам’ять творів О. С. Пушкіна за ілюстраціями до творів поета.
VІ. Підсумок уроку. Бесіда за запитаннями
– Яка була тема нашого уроку? Яка була мета нашого уроку? Які були завдання уроку? Якими матеріалами ви користувались? Які ви виявили нові відомості по життєвий шлях поета? Якими навичками та умінніми ви оволоділи? – Чи хотіли б ви продовжити дослідницьку роботу? Чи цікава вам епоха, коли жив Пушкін? Щоб ви хотіли перенести у наш час, а що не хотіли б?
Повідомлення.
Ушанування пам’яті поета учнями нашої школи.
VІІ. Контроль за результатами навчальної діяльності. Оголошення результатів діяльності школярів (за таблицею).
– Слово надається учням, членам журі, учителю.
VІІ. Домашнє завдання. Вивчити напам’ять одну з поезій О. С. Пушкіна. Знайти матеріали з біографії поета про кохання О. С. Пушкіна і Наталії Миколаївни Гончарової.

Матеріали дослідницької роботи

План
1) Пращури О. С. Пушкіна.
2) Дитинство О. С. Пушкіна.
3) Пушкін – підліток.
4) Життя О. С. Пушкіна в ліцеї.
5) «…Не хва­люсь и не жалуюсь — ибо женка моя прелесть не по од­ной наружности…» (із листів Олександра Пушкіна до Н. М. Гончарової. Матеріали дослідницької роботи про життєвий шлях О. С. Пушкіна. )
6) Напередодні дуелі.
7) Загибель О. С. Пушкіна.
8) «… он тихо прошептал: «Кончена жизнь. »» (Матеріали дослідницької роботи про життєвий шлях О. С. Пушкіна. )
9) Ушанування пам’яті О. С. Пушкіна.
10) Дуельні пістолети.

Гордиться славою своих предков
не только можно, но и должно;
не уважать оной есть
постыдное малодушее.
А. С. Пушкин
Потомки Александра Сергеевича Пушкина
На месте оживленных улиц раскинулось при Петре Великом большое земельное владение, каких было не мало в древнем Московском посаде. Оно тя­нулось от Божедомки к Самотеке по теперешней Де­легатской улице с прилегающими кней многочислен­ными переулками и спусками.
Это боярское урочище перешло в 1718 году по на­следству от дальнего бобыля-родственника к Пре­ображенскому лейб-гвардейцу Александру Петровичу Пушкину (прадеду поэта). В середине XVIII века этим обширным угодьем уже владел его сын, офицер гвардейской артиллерии Лев Александрович Пуш­кин, «человек пылкий и жестокий», как отозвался о нем его знаменитый внук.
Напротяжении нескольких столетий представители рода Пушкиных неизменно проявляли смелость, энергию, творческую одаренность в различных областях русской жизни. Они отличались в Куликовской битве, в сражениях Ивана Грозного, участвовали в походах на крымцев, шведов и турок, обороняли Москву от польского ко­ролевича, заседали в Земском соборе 1642 года, слу­жили воеводами в передовых полках, наместниками, послами.
Именно он убедил польского короля Яна-Казимира сжечь на площади все пороча­щие Россию книги и «постановил с ним договор» о суровом наказании сочинителей антирусских пам­флетов.
Не обладавшие титулами и не возводившие своей генеалогии к Рюрику, они стояли ближе к сословию служилых людей, чем к гордели­вым «наследникам варяга». Во время опричнины Пушкины принад­лежали к людям земскими были в опале у Грозного почти до конца его царствования.
Сын видного и властного приверженца «последней Руси», то есть боярской старины, Матвея Пушкина, молодой стольник Федор был казнен 4 марта 1697 года вместе с двумя другими заговорщиками — стрелецким полковником Циклером и старовером окольничим Алексеем Соковниным. Пушкин былпризнан государственным преступником и заключен в крепостной каземат.
Это памятное событие ввело его имя в историю. В старинных иностранных описаниях «русской рево­люции 1762 года» упоминается своенравный майор гвардии Пушкин.
«Первая жена его, — рассказывает в своей автобио­графии Пушкин, — урожденная Воейкова, умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую ее связь с французом, бывшим учителем ее сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе».
Рас­сказ о мученической смерти первой жены Льва Александровича не поддается проверке, нам извест­но лишь, что в молодости он действительно женил­ся на Марии Матвеевне Воейковой, от которой имел трех сыновей. Скончалась она в пятидесятых годах, накануне крушения военной карьеры своего мужа.
Ольга Васильевна принесла своему мужу четверых детей: двух дочерей и двух сыновей — Василия и Сергея, имена которых дошли в историю русской литературы.
Борьба царской власти с оппозиционной интеллигенцией принимает беспощадный характер. Сама «просвещенная» императрица руководит разгромом нового трудового слоя с его «якобинской» идеологией и писательской про­фессией. Осенью 1790 года Радищев, приговоренный к отсечению головы за свое «Путешествие из Петер­бурга в Москву», был сослан в Сибирь.
В середине девяностых годов устраивается и лич­ная судьба Сергея Львовича. В Петербурге он посещает свою дальнюю родст­венницу Марию Алексеевну Ганнибал и знакомится с ее красавицей дочерью Надеждой Осиповной. Брак Сергея Львовича, с точки зрения его род­ных, был малоподходящим. Дед Надежды Осиповны, абиссинец Ибрагим, ставший в России генерал-аншефом Абрамом Петро­вичем Ганнибалом, прожил жизнь беспримерную по фантастическим переломам и счастливой игре слу­чайностей.
Есть указания, что Ибрагим был выкраден из непри­ступного султанского сераля при содействии самого визиря. В 1707 году маленький африканец был доставлен из Стамбула в северную столицу. Сам Ганнибал написал книгу об инженерном искусстве и составил мемуары на французском язы­ке. Умирая, он оставил не только поместья, крепо­стных и формуляр с высокими чинами, но и много­томное книгохранилище, ценное собрание физических и механических инструментов.
В конце 1730 года в Петербурге Ганнибал встре­тился с красавицей девушкой, как полагают, гре­чанкой, дочерью капитана галерного флота Евдокией Андреевной Диопер. Ганнибал попросил ее руки и настоял на браке, несмотря на протесты красавицы. Обвенчавшись в начале 1731 года, он увез женув маленький порт Периов(в бухте Рижского зали­ва). Вскоре он обвинил молодую женщину в наме­рении отравить его и «смертельными побоями и пытками» принудил ее дать об этом официальное показание. Несчастную заключили в тюрьму, а власт­ный абиссинец сошелся с дочерью местного капитана Христиной-Региной Шеберг, от которой имел не­скольких детей. Когда пришла пора отдавать их в учение, Ганнибал обвенчался с Христиной и, поль­зуясь своими связями, добился убийственного приговора для первой жены, все еще томившейся в заключении: «Гонять прелюбодеицу по городу лозами, а прогнавши отослать на прядильный двор на работу вечно». Пожизненное заключение ее могло бы узаконить второй брак Ганнибала. Но Евдокии Андреевне каким-то чудом удается вырваться в Пе­тербург и подать челобитную в синод. Ее освобож­дают на поруки, а дело поступает на новое рассмот­рение. Затравленная женщина, живя в Петербурге, сходится с подмастерьем Академии наук и рождает дочь Агриппину; она послужила источникомлегенды о белом ребенке, рожденном женою Ибрагима, за что преступная мать была замучена в монастыре, — предание, волновавшее творческое воображение правнука. «Часто думал я об этом ужасном семейственном романе», — писал Пушкин в наброске предисловия к «Арапу Петра Великого».
Появление ребенка дает Ганнибалу основание ходатайствовать перед петербургской консисторией, чтобы «онаяпрелюбодеица долее не называлась его женой». 9 сентября 1753 года Евдокия была призна­на разведенной со своим мужем и осуждена на за­точение в дальний монастырь, где и скончалась. Сам Ганнибал отделался епитимьей и денежным штрафом за двоеженство; брак его с Христиной Шеберг был утвержден.
Вскоре после венчания молодых Пушкиных прои­зошло крупное событие — смерть Екатерины II. Ут­ром 5 ноября императрицу разбил апоплексический удар, а к концу следующего дня она скончалась. В ночь на 7 ноября Сергей Львович с братом, сроч­но вызванные в измаиловские казармы, принесли присягу на верность новому царю. Наутро Пушкины стояли на вахтпараде у своих частей в новом одеянии гатчинского «модельного войска», форма которого при Екатерине была стро­жайше запрещена к ношению
Маленький бледный человек с лицом, напоминав­шим маску смерти, впервые гарцевал перед своими оцепенелыми полками. Всем была известна его угро­за править «железною лозою».
Только в начале 1798 года Сер­гей Львович подает в отставку и вслед за старшим братомуезжает в родную Москву.

Дитинство Олександра Сергійовича Пушкіна
Пушкины поселяются в Немецкой слободе. По своему благоустройству это был в те времена лучший квартал города, заселенный иностранцами, вельмо­жами и учеными. Здесь жили семьи знакомых и при­ятелей Пушкиных: известного библиофила Бутурлин на, видного ученого публикатора Мусина-Пушкина. Нам поэтому пред­ставляется сомнительным, чтобы в мае 1799 года, на­кануне родов Надежды Осиповны, семья Пушкиных перебралась в домишко с провалившейся крышей, ветхий и полуразрушенный, где, согласно довольно распространенной версии, родился великий поэт. Все, что мы можем утверждать об этом, сводится к очень немногим данным.
В четверг 26 мая 1799 года у Надежды Осипов­ны и Сергея Львовича Пушкиных родился сын. Ему дали звучное историческое имя — Александр.
Он появился на свет в тяжелую и смутную эпоху. Год рождения Пушкина был богат большими политическими событиями.
Крепостные нянюшки окружали колыбель младен­ца. Одна из них, нянчившая его сестру Ольгу, обра­тила на себя внимание Пушкиных своим метким язы­ком. Ее образные словечки навсегда остались в пре­даниях семьи, а замечательный дар народной сказочницы определил ей службу при детях. Кре­постную няню звали Ариной Родионовной. Вскоре после рождения сына Пушкины уезжают на некоторое время в село Михайловскоек Осипу Абрамовичу Ганнибалу, а оттуда в Петербург, где они пробыли около года.
Во дворце мужчины и женщи­ны одинаково преклоняли перед императором колено и целовали ему руку. Павел I лично сделал выговор его няньке за то, что та не успела при приближении императора вовремя снять головной убор с годовалого ребенка. В начале 1801 года Сергей Львович возвращается в Москву и селится «на Чистом пруде» — между во­ротами Покровскими и Мясницкими,где Меньши­кова башня. В эти годы семья часто меняет квартиры, но обыч­но проживает в том же участке старой Москвы, то есть в Немецкой слободе и Огородниках (где пре­имущественно селились литераторы и ученые). Вокруг расстилалась Москва — «большое село с барскими усадьбами», пестрый, разбросанный, люд­ный город с бревенчатыми и вовсе немощеными ули­цами, с питейными домами, харчевнями и хлебными избами, с колымажными дворами, монастырями, «воксалами» и дворцами.
Маленького Александра водил гулять по городу его дядька — молодой дворовый Пушкиных из болдинских крепостных Никита Тимофеевич Козлов. Он навсегда останется спутником поэта по всем доро­гам его жизни и даже будет увековечен впоследствии беглым пушкинским стихом. Незаметно и скромно он займет свое место в ряду близких Пушкину лю­дей, его родных и друзей. Пробуждению фантазии ребенка широко способ­ствовало знакомство с увлекательным миром народ­ной сказки. Так рассказывает Арина Родионовна. Она неистощима в своих песнях, побасенках и сказаниях.
В доме есть еще одна рассказчица — бабушка Ганнибал. Она происходила по матери из старинного рода Ржевских и, по свидетельству ее внучки, «доро­жила этим родством и часто любила вспоминать бы­лые времена». В раннем детстве Пушкин учился у своей бабки русскому языку. Происходя из обедневшей дворян­ской семьи и не получив аристократического воспита­ния, она любила свою родную речь и научилась лите­ратурно владеть ею. Пушкин – ребенок полюбил клены, тополя, водную гладь и тенистую рощу Захарова. В эти ранние годы уже шло незаметно и первое литературное воспитание Пушкина. Он рос в доме, где господствовал всеобщий интерес к художествен­ному слову, где поэзия считалась самым важным жизненным делом.
В раннем детстве он проникается и совершенно необычным в этом возрасте интересом к личности писателя. Но не будем скрывать и подлинных огорчений ребенка. Долгое время он не был любим своими ро­дителями, не понимавшими задумчивой сосредоточен­ности их старшего сына. Надежда Осиповна не чув­ствовала призвания к домашним обязанностям и охотно перелагала их на свою хозяйственную мать. Как и муж ее, она отличалась пылкимнравом и при­страстием к светской жизни. Но вопреки своей ре­путации экзотической красавицы мать Пушкина была настоящей русской женщиной. По деду своему она тоже принадлежала к историческому роду Пушки­ных, по бабке — к боярской фамилии Ржевских, по отцу — к совершенно обрусевшему поколению Ган­нибалов, служивших и отличавшихся в российской армии, флоте и администрации. Воспитателем ее был знаменитый победитель Порты, соратник отав­ных русских полководцев и адмиралов XVIII века. Она никогда не разлучалась со своей матерью, столь любившей национальную старину и так мастерски владевшей простонародной русской речью. Она рос­ла со своим двоюродным братом Александром Юрье­вичем Пушкиным, воспитанником сухопутного шляхетного корпуса, который рассказывал ей о славных военных преданиях России. Светское воспитание, сообщившее устному и эпистолярному стилю Надеж­ды Осиповны модный налет французского класси­цизма, не оторвало ее от родней природы и русских людей, которыми она была окружена в деревне и столицах. Она любила подолгу жить в селе Михай­ловском. Разделяя литературные вкусы и занятия своего мужа, она постоянно общалась с первоклассными русскими писателями. Достойная хозяйка в литературном салоне Сергея Львовича, она любила вечера, домашние спектакли, декламацию, театр, об­щество музыкантов и художников. К этому кругу принадлежал и писатель Ксавье де Местр, который хорошо владел кистью и написал известный портрет Надежды Осиповны в модном жанре миниатюры — акварелью на слоновой кости, передав с замечатель­ной живостью ее тонкие чертыумные глаза. Но такая рассеянная светская жизнь, захватывая целиком молодую женщину, совершенно отрывала ее от детей и отнимала у них поэзию и счастье материн­ской ласки. Больше других это чувствовал нелюби­мый Александр. Молчаливым укором памяти Надеж­ды Осиповны остается отсутствие темы материнства в поэзии ее сына.
Но следует все же отметить и одну заслугу На­дежды Осиповны в воспитании детей: по свидетель­ству ее дочери, страсть к: французской литературе развивал в них не только отец, который «мастерски читывал им Мольера», но и мать, читавшая вслух Александру и Ольге занимательные парижские из­дания.
В детские годы наметилась и та отчужденность мальчика от отца, которой суждено было привести со временем к открытой розни. Молодой Пушкин, став­ший поэтом-борцом, соратником и вдохновителем декабристов, настолько перерос камерную поэзию Сергея Львовича, что их взаимное внутреннее непо­нимание и внешний разрыв стали совершенно неиз­бежны. Но и в ранние годы неуловимый еще антаго­низм гениального подростка с окружавшими его сред­ними и ограниченными людьми должен был вызвать обоюдную настороженность и отчуждение.
Своеобразный характер Сергея Львовича во всех его жизненных противоречиях мало располагал к ду­шевной близости.
Это был человек весьма образованный и обходи­тельный, страстный почитатель и выдающийся знаток французских классиков, едва ли не первый русский «мольерист», но при этом вспыльчивый, раздражительный, деспотичный, чересчур беспечный в делах, хотя и крайне бережливый. Рано возникшие поэтические интересы Сергея Львовича отвели его от официальной России и сблизили с лучшими предста­вителями русской культуры. В молодости он отли­чался скромностью и застенчивостью, а в зрелые годы избегал шумной известности, предпочитая всему дружбу даровитых людей и занятие поэзией. Он был свободен от крепостнического самодурства, погони за чинами, придворного благочестия. Знаток поэзии и театра, он обладал врожденной способно­стью писать и даже говорить стихами. Выдающаяся лингвистическая одаренность Сергея Львовича да­вала ему возможность с одинаковой непринужден­ностью рифмовать по-русски и по-французски. Он был мастером «стихов на случай» и охотно посвящал их друзьям и знакомым. В альбомах села Тригорского сохранилось множество его позднейших по­священий, посланий, приветствий, написанных не­редко русскими стихами. Характерно его описание Михайловского:
Жилище мирное, услада дней моих,
И озеро, и лес, и сад любимый мною. . .
Сохранилось и его посвящение сыну, при подне­сении ему на Новый год чернильницы, в котором автор с благоговением говорит о несравненном да­ровании и блестящей славе «любимого питомца муз». В 1837 году Сергей Львович подарил П. А. Оси­новой портрет своего Александра, сопроводив подношение русскими стихами о своем отцовском горе. Именно он сохранил для потомства библиотеку своего сына и успел сообщить в печати краткие, но весьма ценные воспоминания о нем. Любимейшим родственником подрастающего поэ­та был, несомненно, его дядя Василий Львович. В от­личие от своего младшего брата это был человек исключительной незлобивости. Своего старшего пле­мянника, обделенного родительской любовью, он со­грел своим сердечным вниманием и вдумчивым учас­тием к его личности и судьбе. Он оказался первым воспитателем его таланта. Если бабушка Ганнибал учила родной речи, дядя Василий учил русскому сти­ху. «Парнасский мой отец!» — назовет его лицейский стихотворец, раскрывая почетное участие В. Л. Пуш­кина в своем творческом развитии. В атмосфере таких разнородных и разноязычных впечатлений, но среди русской природы, архитектуры, басен к песен проходило детство Пушкина.

Пушкін-підліток
Настала пора подумать о серьезном обучении мальчика. Сергей Львович придавал несомненное значение проблеме воспитания, но разрешал ее несколько своеобразно. Главную школу Пушкин проходил не в детской, а в приемных комнатах отца. Здесь он постоянно слу­шал стихи и с замечательной легкостью запоминал их. При такой системе воспитания роль педагогов значительно ослабляется. Разноязычные воспитатель­ницы— немки, француженки, англичанки—особенно­го значения для его развития не имели. До нас дошли имена мисс Белли и фрау Лорж, преподававших языки маленьким Пушкиным. Ни английским, ни немец­ким Александр Сергеевич в детстве не овладел, но в конспекте своей автобиографии он впоследствии записал: «Первые неприятности — гувернантки».
Вскоре от этих докучных воспитательниц подрос­ший Александр переходит на попечение учителя-француза. Первый гувернер Пушкина—граф Монфор, че­ловек светского образования, музыкант и живописец. Его сменяет мосье Русело, который преподавал маль­чику, помимо своего родного языка, еще латынь и отличался, даже в семье Пушкиных, своими стихо­творческими способностями. Очевидно, педагоги, при­глашенные Сергеем Львовичем, не принадлежали к разряду случайных учителей, которых нередко по­ставляла в помещичьи семьи французская эмиграция. Отечественную словесность преподавал подрост­кам Пушкиным священник Беликов. Это не был за­худалый дьячок, обучавший грамоте недорослей XVIII века, но, в полном соответствии с общей куль­турой пушкинского дома, известный проповедник, даже писатель. Помимо родной речи, он преподавал детям арифметику и катехизис. Профессор двух ин­ститутов, он хорошо владел французским языком и издал в своем переводе проповеди Массильонэ.
Подлинная культура слова, так ярко сказавшаяся уже а первых стихах Пушкина, объясняется и его ранними чтениями. «Ребенок проводил бессонные но­чи и тайком в кабинете отца пожирал книги одну за другой», — сообщал брат Пушкина. Превосходная библиотека Сергея Львовича имела первостепенное значение в умственном развитии его сына. Она состоя­ла «из классиков французских и философов XVIII ве­ка», сообщает сестра поэта. Можно заключить, что сюда входили Рабле, Корнель, Расин, Мольер, Ла-фонтен, Буало, Лесаж, Вольтер, Бомарше, имена ко­торых мы не раз встретим у Пушкина. Как было принято тогдашними библиофилами, Сергей Львович собирал и «моралистов», «публицистов; мастерами философского жанра считались Гольбах, Гельвеции, Мабли, Монтескье, Дидро, Руссо, которых поэт отчас­ти назовет в своем послании «К вельможе».
Как указал И. И. Пущин, его друг-поэт проводил свои детские годы не только в отцовском доме, но «и у дяди, в кругу литераторов». Это означает, что Пушкин-подросток пользовался знаменитой библиоте­кой Василия Львовича, вывезенной им в 1803 годуиз чужих краев и, несомненно, пополненной обшир­ным русским отделом. Двенадцатилетнего Пушкина влекло и в ценное книгохранилище Бутурлиных, где он любил «разглядывать затылки сафьяновых пере­плетов», рассматривать редкие гравюры и читать из­дания, отсутствовавшие в библиотеке его отца.
Эпические поэмы привлекают его интерес и к но­вейшей литературе. «Лет десяти, — сообщает сестра поэта, — начитавшись «Генриады» Вольтера, написал он целую герои – комическую поэму в песнях шести под названием «Toliade».
Десятилетний Пушкин мог запомнить классиче­ское обращение Вольтера не к Музе, а к Правде: истина должна сообщить силу и свет его писаниям, приучить к своему голосу уши королей, выражать его пером страдания народа и обличать ошибки властителей.
Но мальчик не ставил себе непосильной задачи — создать творение в таком трудном жанре, как «Ген­риада». Сестра поэта правильно указывает, что он взялся за написание поэмы герои – комической, то есть принялся за пародию на героический эпос. Следует полагать, что в библиотеке Сергея Львовича среди других шутливых поэм XVIII века имелась и пародия французского поэта Монброна «Перели­цованная Генриада», которая и послужила малень­кому Александру образцом для его «Толиады». Раннюю поэму Пушкина постигла печальная участь. Гувернантка детей, недовольная тем, что Александр вместо уроков «занимается таким вздо­ром», тайком завладела его тетрадкой и с соответ­ствующей жалобой вручила ее гувернеру Шеделю. Прочитав первые стихи пародийной поэмы, француз бесцеремонно расхохотался.
Уже в отчем доме происходит заметный внутрен­ний перелом подростка — смена первоначальных наивных представлений живым и вдумчивым воспри­ятием «всех впечатлений бытия». К 1806 году от неповоротливости и молчаливости ранних лет не остается и следа. По позднейшему свидетельству его отца, мальчик «оказывал большие успехи в науках и языках и, еще в ребячестве, отличался пылким нра­вом, необыкновенной памятью и, в особенности, наблюдательным не по годам умом».
К этому переломному времени относится и знаме­нательная запись в автобиографической программе Пушкина: ранняя любовь. Об этом событии с теп­лом и увлечением вспоминал поэт в лицейских сти­хах 1815 года:

Подруга возраста златого, Подруга красных детских лет,
Тебя ли вижу, взоров свет Друг сердца, милая Сушкова?
Везде со мною образ твой, Везде со мною призрак милый:
Во тьме полуночи унылой, В часы денницы золотой.
Фамилия в этих стихах проставлена исследова­телями Пушкина — сам он скрыл ее под тремя звездочками. Но это, несомненно, Софья Николаев­на Сушкова, дочь литератора, в семье которого часто бывал «маленький Пушкин». Она родилась в 1800 году (скончалась в 1848). Впечатление от это­го детского увлечения вскоре заслонилось другими, более сильными и яркими, породившими знаменитые элегии и послания. И все же «друг сердца, милая Сушкова» запомнилась навсегда (программа запи­сок составлялась в тридцатые годы); эта московская девочка, о которой мы знаем так мало, была первой вдохновительницей интимной лирики Пушкина, в бу­дущем великого «певца любви, певца своей печали». В душевной биографии Пушкина встреча на детских балах с маленькой Соней Сушковой остается памят­ной датой. Из родного дома Пушкин вынес богатые рече­вые впечатления. Бабка Ганнибал славилась заме­чательным знанием русского языка, а по сложным обстоятельствам своей личной жизни могла обога­щать свои рассказы о прошлом рядом терминов официального слога XVIII века, военного и морского лексикона, особыми словечками провинциального просторечия и вычурным «штилем» старинной при­казной волокиты. Нянюшки, дядьки, дворовые, кре­постные—все эти суйдинские, кобринские, болдинские, захаровские уроженцы—не переставали рассы­пать в своих разговорах, песнях и сказках обильную и драгоценную россыпь живого народного слова. Проповедник Беликов приводил на своих уро­ках архаические славянские тексты. Рядом с торже­ственными классическими стихами здесь раздавались напевы Жуковского и Батюшкова. Плавные моно­логи трагиков, вольные размеры басен, легкие строфы «мимолетной поэзии», прихотливые ритмы народных песен —все это постоянно звучало и пело в доме, где рос Александр Пушкин. В культурных, в собственно поэтических и чисто словесных впе­чатлениях у него не было недостатка.
И все же отроческие годы оставили у Пушкина мало оградных воспоминаний. Недоставало душев­ного внимания к своеобразной внутренней жизни подростка. До сих пор не выясненные обстоятель­ства рано вызвали охлаждение родителей к стар­шему сыну, столь контрастирующее с их обожанием младшего — Льва (родился в 1805 году). Впослед­ствии хорошо осведомленные о всех обстоятельствах жизни Пушкина, его начальники по Коллегии ино­странных дел сообщали в официальном документе: «Исполненный горестей в продолжение всего своего детства, молодой Пушкин покинул родительский дом, не испытывая сожаления. Его сердце, лишенное всякой сыновней привязанности, могло чувствовать одно лишь страстное стремление к независимости. . . » Есть основание полагать, что этот отзыв был под­сказан Карамзиным, пытавшимся в то время смяг­чить участь ссылаемого поэта. Немного позже знав­ший членов семьи и личных друзей поэта Анненков уверенно сообщал, что до самого 1815 года родные смотрели подозрительно на творческие занятия Александра: «Поэзия молодого Пушкина казалась шалостью в глазах близких ему людей и встречала постоянное осуждение».
Внимание и оценку он встречал у посторонних, подмечавших в начинающемпоэте черты необычай­ной одаренности. Замечательный педагог Реми Жиле как-то обратил внимание на сына Сергея Львовича, жадно слушавшего салонных поэтов и ораторов: «Чудное дитя! Как он рано все начал понимать».
Такая оценка свидетельствует о том теплом вни­мании к детской личности, которого Пушкин не встречал со стороны своих родителей. Детство его, как и вся последующая жизнь, не дало ему спокой­ных и прочных радостей. Рано возникли тревоги и запросы выдающейся творческой натуры, смутно то­мившие душу и не встречавшие отклика. Непонимание и одиночество были его уделом уже в роди­тельском доме.
Но отсюда же он вынес и свои первые влечения к свободе. В отцовской библиотеке он познакомился с лучшими образцами русской и мировой поэзии и незаметно воспринял скептическую мысль старинного «вольнодумства». У старших он не встречал задер­жек свободному развитию этих новых смелых идей о природе и обществе. Сторонники передового ли­тературного движения, ценители логики и муз, пи­томцы Просвещения, они создали благоприятную атмосферу для развития начинающего поэта. От них услышал он имена Вольтера и Радищева, навсегда завоевавшие его сердце.
Вот почему из отцовского дома Пушкин вышел свободным от какого-либо преклонения перед «ал­тарем» и «троном», «Страстное стремление к незави­симости» уже в детстве становится основной чертой его характера.

Олександр Пушкін у ліцеї
Вопрос об определении Пушкина в учебное заве­дение выяснился сравнительно поздно, когда будуще­му поэту шел уже тринадцатый год. Сергей Льво­вич первоначально остановил свое внимание на петербургском коллегиуме иезуитов. Но в начале января 1811 года было опубликовано правительствен­ное постановление о новооткрывающемся учебном заведении — Царскосельском лицее. Это в корне видоизменило воспитательные планы Сергея Льво­вича.
12 августа «недоросль Александр Пушкин» был доставлен на Фонтанку в обширный дом министра народного просвещения Разумовского. Пушкин от­вечал по русской и французской грамматике, ариф­метике и физике, истории и географии, получив от­метки «очень хорошо», «хорошо» и «имеет сведения»; высшего балла «весьма хорошо» он не удостоился, но зато и не получил отметки «преслабо», как неко­торые другие кандидаты.
А открытие лицея состоялось в четверг, 19 октября 1811 года. В полном согласии с правилами де Местра родители учеников не были допущены на тор­жества, зато были приглашены члены государствен­ного совета и «святейшего синода». Царская семья прибыла во главе с Александром I. Начальство ста­ралось подчеркнуть государственный характер но­вой школы, ее неразрывную связь с главой верхов­ной власти и высшим органом церковного управле­ния. Весьма знаменательным было отсутствие на торжестве Сперанского и присутствие его соперника Аракчеева, который вскоре начнет оказывать на ли­цей свое тяжелое давление.
Присутствуя на празднике, Пушкин впервые ощутил тот глубоко чуждый ему казенный штамп, к которому навсегда сохранил самую искреннюю и глубокую неприязнь.
10 декабря 1811 года Василий Львович впервые посетил своего племянника в лицее. Он нашел его сильно изменившимся. Мальчик был облачен в си­ний мундир с красным воротником и золотыми пуго­вицами, придававший ему странно официальный вид. Недавний беспечный участник детских игр в бутурлинском саду принадлежал теперь к малень­кой замкнутой общине с ее особыми нравами и пра­вилами поведения. Он пил за обедом портер, как кембриджский студент, состоял под надзором туто­ров, то есть профессоров, не прекращавших обще­ния с учениками и вне классов, носил по праздникам белый жилет и треуголку, учился фехтовать на эспадронах. Вместо просторной детской в особняке у Яузы он занимал теперь небольшую комнатку на четвертом этаже дворцового флигеля, полуот­гороженную от такой же соседней кельи легким про­стенком с решеткой под потолком. Вырабатывая внутренний распорядок жизни лицея, министр Ра­зумовский, наряду с некоторыми обычаями англий­ских колледжей, ввел порядок католических закры­тых школ с их строгой ночной изоляцией воспитан­ников; на этом особенно настаивал Жшеф де Местр.
В таких одиночных камерах была расселена ватага подростков, принадлежавших не столько к «знатным фамилиям», сколько к среднему служи­лому дворянству. Первым из этих соперников был Илличевский. Уже осенью 1811 года он состязается с Пушкиным в написании баллады, вероятно по образцу «Люд­милы» или «Громобоя» Жуковского.
Вскоре эти случайные литературные соревнования принимают регулярный характер. В конце 1811 или в самом начале 1812 года состоялось первое откры­тое состязание лицейских поэтов. Это случилось на уроке профессора русской и латинской словесности Кошанского.
Для первого состязания в поэзии Кошанский предложил первокурсникам одну из тем, намеченных в соответственном разделе его «Реторики» (фиалка, лилия в пустыне, роза). Там же были приведены стихи Державина:

Юная роза
Лишь развернула
Алый шипок;
Вдруг от мороза
В лоне уснула,
Свянул цветок.

Вероятно, такого же небольшого стихотворного фрагмента ожидал Кошанский и от своих слушателей. Бесспорным победителем состязания, по поздней­шему свидетельству И. И. Пущина, вышел Пушкин, Он, видимо, побил рекорд как быстротой исполнения («Пушкин мигом прочел два четверостишья. . . »), так и высоким качеством своих куплетов («. . . которые всех нас восхитили»). Кошанский заинтересовался опытом и унес его с собой.
Этот ранний набросок Пушкина не дошел до нас. Но та же тема Кошанского разрабатывается поэтом в 1814—1815 годах в прелестных французских стан­сах «Аvеz vоus lа tendre rоsе. . . » («Вы нежную видали ль розу. . . ») и в коротеньком лирическом стихо­творении «Где наша роза?», в котором нет и тридцати слов и где трактовка образа поражает лиризмом и живописностью.
Дальнейшее свидетельство Пущина – «наши сти­хи вообще не клеились» — вызывает некоторое сом­нение. Ведь среди участников турнира находилось еще несколько даровитых поэтов. Здесь был Илличев­ский, который рано стал мастером малых жанров — надписей, мадригалов, описаний — и славился именно легкостью своего стихотворчества. В 1815 году в Журнале «Кабинет Аспазии» он поместил довольно звучное стихотворение «Роза». В начале курса он да­же считался первым поэтом лицея. Юношеские стихи Пушкина полны горячего и искреннего патриотизма, которым до конца будут охвачены его творения: готовность отдать жизнь за родину и русский народ уже звучит господствующей темой в политической лирике лицейского периода. Ранние строки поэта возвещают его будущие знаме­нитые стихи о «великом дне Бородина».
Затаив дыхание следили в лицее за событиями на фронте. Тема родины получает для него новое звучание. Превыше всего уже на школьной скамье он дорожит достоинством и счастьем своего народа. В его стихах уже в 1814 году торжественно и победно начинает : звучать огромная тема эпохи— всенародное преодо­ление иноземного нашествия. Когда в июне 1941 года гитлеровские полчища ри­нулись на Советский Союз, паши патриотические плакаты грозили агрессору стихами юноши Пушкина:

Вострепещи, тиран! уж близок час паденья!
Ты в каждом ратнике узришь богатыря. . .

Поэт снова возвещал победу своей родине в беспри­мерной схватке народов. Перо лицеиста сама история приравняла к штыку.

Летом 1813 года была написана первая поэма Пушкина «Монах» — шутливая, вольтерьян­ская, сатирическая. В основу ее положена средневе­ковая легенда о поездке епископа в Иерусалим верхом на черте:

Хочу воспеть, как дух нечистый ада
Оседлан был брадатым стариком. . .

23 марта 1814 года скончался директор лицея Василий Федорович Малиновский. Никакого вли­яния на Пушкина первый директор лицея не ока­зал, как и на всю передовую группу лицеистов, развивавшуюся вразрез с религиозно-нравственной программой своего начальника.
Некоторое время после смерти директора лицеем управляла конференция профессоров, а с сентября (814 года — профессор-германист Маттеус фон Гауэншильд.
Новый начальник вызвал всеобщую антипатию лицеистов, прозвавших его в куплетах своей песни «сатаной с лакрицей за зубами». Другое его прозви­ще — «австриец» — отмечало связь Гауэншильда с австрийским посольством в Петербурге. Последую­щая дипломатическая деятельность этого венского академика, уже непосредственно у самого Меттерниха, подтвердила подозрение о весьма тесном и специфическом характере его политических связей в Петербурге. В 1814 году была написана самая резкая пародия Пушкина на мистическую литературу. Еще в 1811 го­ду в «Вестнике Европы» была напечатана первая часть поэмы Жуковского «Двенадцать спящих дев» — баллада «Громобой». Это был пересказ авантюрного романа, написанного в XVIII веке немецким реак­ционным сочинителем Шписом, автором многотомных эпопей в духе «ужасов. и тайн». У Жуковского полу­чилось, по мнению Белинского, «что-то вроде като­лической легенды». В ней излагалась история непо­рочных дев, проданных их преступным отцом сатане, но спасенных заступничеством святого угодника. Стихотворение 1814 года «К Другу стихотворцу» свидетельствует о превосходном усвоении Пушкиным сущности жанра. Классические александрийские сти­хи, законченные афоризмы, забавная притча в за­ключительной части, придающая анекдотическое за­острение финалу, — все это характерные свойства старинного послания. Но в каноническую форму остроумной беседы Пушкин вкладывает большую и печальную тему: это мысль о драматической судьбе поэта в равнодушном и холодном обществе. На январь. 1815 года были назначены публичные переходные экзамены с младшего на старший курс. После трех лет существования лицей давал первый общественный отчет о своей работе. Необходимо было показать, что обещания, данные в момент его открытия, выполнены. Экзамен по словесным наукам состоялся 8 января / 1815 года в присутствии видных вельмож и ученых. Верный принципу максимальной торжественности всех актов государственной школы, Разумовский решил придать лицейским испытаниям наивысшую публичность и театральность, дабы восхищенные слу­хи о них дошли и до находящегося за границей царя.
Почетным гостем считался знаменитый Державин, хотя он уже давно удалился от государственных дел. Ему шел семьдесят третий год; он болел и ждал смерти. Для торжественного случая он нашел нуж­ным облечься в мундир, но подагрические ноги его были обуты в домашние бархатные сапоги. Пушкин. запомнил его мутные глаза и старческие обвислые у губы.
Перед таким торжественным собранием юношей поэту предстояло прочесть на память свое большое стихотворение, по размерам почти поэму. С первых же месяцев пребывания в лицее Пушкин начинает, записывать свои впечатления и замыслы звучными русскими стихами, приобретающими под его пером все большую силу, чистоту и законченность. В, 1815 году в русской печати впервые появ­ляется “имя: Александр Пушкин: Так подписаны «Вос­поминания в Царском Селе» в «Российском. музеуме», где их сопровождало необычное редакционное при­мечание о «молодом поэте, талант которого так много обещает», А через, год Общество любителей отечест­венной словесности включает два стихотворения мно­гообещающего автора в свое «Собрание образцовых русских сочинений». Семнадцатилетний Пушкинуже включен в круг отечественных классиков/С 181 в года он готовит для печати сборник своих стихов. Среди них такие жемчужины, как «Лицинию», «Воспоминания в Царском Селе», «Певец».
Одно из лучших стихотворений раннего Пушкина (написанное в 1817 году, сейчас же по выходе из лицея). — «Торжество Вакха».

1 марта 1816 года воспитанники были собраны на беседу со своим новым директором Энгельгардтом. Образованный педагог и опытный администра­тор, сумевший вскоре наладить патриархально-дру­жественные отношения со многими из своих воспитанников, он был при этом проникнут религиозно-нравственными воззрениями на задачи воспитания и. как старый царедворец, отличался «суетным стремлением к эффекту». Все это оттолкнуло от него наиболее непосредственных и независимых юношей. Пушкин, Вальховский и Кюхельбекер образовали оппозицию Энгельгардту.
Пушкинсо всей решительностью отверг роди­тельскую опеку над собой нового руководителя ли­цея.
Действительный статский советник Георг фон Энгельгардт (именовавшийся в русском обществе Его­ром Антоновичем) происходил из германского рода, восходившего к рыцарям Тевтонского ордена, ко­торые были разбиты в битве при Грюнвальде в 1410 году.
Воспитанный в благочестивом немецком пансионе, юный Георг начал свою карьеру еще при последних фаворитах Екатерины. Вскоре он стал любимцем са­мого Павла I, а затем и Александра, пока, наконец, при содействии всесильного Аракчеева не устроился на посту директора Царскосельского лицея. Секретарь Мальтийского ордена, учрежденного в 1798 году для борьбы с революцией, Энгельгардт и в лицее проводил программу церковно-государственного воспитания.
Неспособный разобраться в сложной личности гениального подростка, Энгельгардт проставил са­мые дурные моральные баллы Пушкину. В своих заметках о воспитанниках лицея он решительно осу­дил его за «пустое и холодное сердце», оскверненное эротическими произведениями, а главное — за отсут­ствие религии. Неудержимое стремление молодого ума освободиться от незыблемых авторитетов прош­лого, укрепление которых являлось главной задачей директора императорской школы, видимо, вызвало этот разрыв.
По свидетельству В. П. Гаевского, собиравшего сведения о лицее по свежим следам, распре поэта с Энгельгардтом способствовало и увлечение юноши молодой француженкой Марией Смит, жившей в семье директора. Ей посвящена одна из лучших любовных элегий Пушкина-лицеиста — «К молодой вдове». Возмущенный безверием Пушкина, Энгельгардт не оценил ни его поэтического дарования, ни его душевных качеств: «. . . его высшая и конечная цель блестеть и именно поэзиею, — заключал новый ди­ректор лицея, — но едва ли найдет она у него проч­ное основание, потому что он боится всякого серьезного учения».
Это – единственный из всех современников Пушки­на,усомнившийся в его творческом призвании.
Совершенно по-иному расценивали в то время шестнадцатилетнего поэта крупнейшие русские пи­сатели. В конце марта молодого автора навестили в лицее по пути из Петербурга в Москву Карамзин, Жуковский, Александр Тургенев, Вяземский и дядя Василий Львович.
В полдень 9 июня во второй раз появился в лицее Александр I. Новый министр Голицын предста­вил царю выпускаемых воспитанников. Снова, как и 19 октября 1811 года, в лицейском зале про­звучало имя Александра Пушкина. Но теперь его уже сопровождала слава первоклассного поэта, об­ласканного Державиным, Карамзиным и Жуков­ским.
Лицейское шестилетие мало дало Пушкину в пла­не учебных программ. В 1815 году Жуковский вы­ражал свою тревогу за юного Пушкина: «Боюсь за него этого убийственного лицея, там учат дурно!» Впоследствии другой великий поэт и отчасти педа­гог, Мицкевич, так же зорко и верно писал о Цар­скосельском лицее: «В этом училище, направляемом иностранными методами, юноша не обучался ниче­му, что могло бы обратиться в пользу народному поэту; напротив, все могло содействовать обратно­му: он утрачивал остатки родных преданий; он становился чуждым и нравам и понятиям родным. Царскосельская молодежь нашла, однако ж, проти­воядие от иноплеменного влияния в чтении поэтиче­ских произведений Жуковского». Авторитетность этого мнения не подлежит сомнению.
Все это расширяло школьные программы и способ­ствовало творческому развитию Пушкина. Прослушав шестилетний курс наук, он выходит из лицея девятна­дцатым учеником с весьма скромными баллами, но уже с первыми листками «Руслана и Людмилы». Пусть в дипломе поэта отмечены его умеренные успе­хи по географии и статистике, — он уже запел песню, которой не суждено смолкнуть:

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой. . .

«…Не хва­люсь и не жалуюсь — ибо женка моя прелесть не по од­ной наружности…» (з біографії Олександра Пушкіна)
В письме к Плетневу от 26 марта 1831 г. : «Не хва­люсь и не жалуюсь — ибо женка моя прелесть не по од­ной наружности».
В письме к жене от “декабря (до 16) 1831 г. : «Тебя, мой ангел, люблю так, что выразить не могу; с тех пор как здесь, я только и думаю, как бы удрать в Петербург к тебе, женка моя»
К ней же от 16 декабря 1831 г. : «Милый мой друг, ты очень мила, ты пишешь мне часто, одна беда: письма твои меня не радуют. Что такоt vertige ? обмороки или тошнота? виделась ли ты с бабкой? пустили ли тебе кровь? Все это ужас меня беспокоит. Чем больше думаю, тем яснее вижу, что я глупо сделал, что уехал от тебя. Без меня ты что-нибудь с собой да напроказишь. Того и гляди выкинешь. Зачем ты не ходишь? а дала мне чест­ное слово, что будешь ходить по два часа в сутки. Хо­рошо ли это? Бог знает, кончу ли здесь мои дела, но к празднику к тебе приеду»
В письме к жене от 21 августа 1833 г. : «Письмо это застанет тебя после твоих именин. Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете — а душу твою люблю я еще более твоего лица. Прощай, мой ангел, целую тебя крепко»
27 августа 1833 г. : «Вчера были твои именины, сегод­ня твое рождение. Поздравляю тебя и себя, мой ангел. Вчера пил я твое здоровье у Киреевского с Шевыревым и Соболевским»
В письме от 16 мая 1834 г. : «Давно, мой ангел, не по­лучал я от тебя писем. Тебе, видно, было некогда. Теперь, вероятно, ты в Яропольце и уже опять собираешься в дорогу. Такая тоска без тебя, что того и гляди приеду к тебе»
От 11 июля: «Ты, женка моя, пребезалаберная (насилу слово написал). То сердишься на меня за Соллогуб, то за краткость моих писем, то за холодный слог, то за то, что я к тебе не еду. Подумай обо всем, и увидишь, что я перед тобой не только прав, но чуть не свят. С Соллогуб я не кокетничаю, потому что и вовсе не вижу, пишу коротко и холодно по обстоятельствам, тебе известным, не еду к тебе по делам, ибо и печатаю Пугачева, и за­кладываю имения, и вожусь, и хлопочу — а письмо твое меня огорчило, а между тем и порадовало; если ты по­плакала, не получив от меня письма, стало быть ты меня еще любишь, женка. За что целую тебе ручки и ножки»
Были, однако, и огорчения в его отношениях с женой и в его семейной жизни. И больше всего — тревога. По­стоянная и неизбывная тревога. Его мучают предчувствия: «Я только завидую тем из них (друзьям. — Е. М. ),—пи­шет он жене в сентябре 1832 г. ,— у коих супруги не красавицы, не ангелы прелести, не мадонны е1с, е1с. Знаешь русскую песню — «Не дай бог хорошей жены, Хорошу жену часто в пир зовут. А бедномуто мужу во чужом пиру похмелье, да и в своем тошнит»
Иногда он не удерживается, взрывается тоской и болью: «Женка, женка! я езжу по большим дорогам, живу по три месяца в степной глуши, останавливаюсь в пакостной Москве, которую ненавижу,— для чего? — Для тебя, женка; чтоб ты была спокойна и блистала себе на здоровье, как прилично в твои лета и с твоею красотою. Побереги же и ты меня. К хлопотам, неразлучным с жизнию мужчины, не прибавляй беспокойств семействен­ных, ревности е1с, е1с. »
Однако так же быстро, как взрывается, он и отходит. В его письмах появляется мудрость понимания — про­светленная и грустная мудрость: «А ты так и радуешься. Я чай, так и раскокетничалась. Что-то Калуга? Вот тут поцарствуешь! Впрочем, женка, я тебя за то не браню. Все это в порядке вещей; /будь молода, потому что ты молода — и царствуй, потому что ты прекрасна»
И ей же, получив ответ, пишет: «Побранив тебя, беру нежно тебя за уши и целую — благодарю тебя за то, что ты богу молишься на коленях посреди комнаты. Я мало богу молюсь и надеюсь, что твоя чистая молитва лучше моих, как для меня, так и для нас»
У Пушкина были жена, семья, была любовь к жене и детям, у него были все радости, и огорчения, и тревоги семейной жизни — но истинного Дома, о котором он так мечтал, у него все-таки не было.

Накануне дуэли
26 января 1834 г. Пушкин записывает в дневник: «Ба­рон д’Антес и маркиз де Пина, два шуана, будут приня­ты в гвардию прямо офицерами. Гвардия ропщет» (VII, 275). Так имя Дантеса впервые вписывается в жизнь Пушкина, чтобы затем сыграть свою роковую роль.
Карьера Дантеса в России была быстрой и блестя­щей. Его жалует царь, его приглашает в самые извест­ные петербургские дома. Он красив, светски любезен, циничен, пользуется успехом у дам. Познакомившись на одном из балов с Натальей Николаевной, он начинает откровенно за ней ухаживать. Наталья Николаевна взвол­нована назойливым вниманием и признаниями Дантеса и обо всем рассказывает мужу. Д. Ф. Фикельмон, знако­мая Пушкина, вспоминает о Наталье Николаевне: «Его (Пушкина. – Е. М. ) доверие к ней было безгранично, тем более что она давала ему во всем отчет и пересказывала слова Дантеса — большая, ужасная неосторожность».
Откровенность жены укрепляет доверие Пушкина к жене, но не к Дантесу. В свете, падком на всякие лю­бовные интрижки и сплетни, уже ходят слухи о Дантесе и Наталье Николаевне. Пушкину тяжело. Летом 1836 г. Пушкины снимают дачу на Каменном острове. Побли­зости от дачи, в Новой деревне, стоит полк, в котором служит Дантес. Теперь он уже не Дантес, а барон Гек-керен: в том же году голландский посланник в России Геккерен усыновил его. Пользуясь близостью расположе­ния своего полка, Дантес-Геккерен становится частым гостем у Пушкина. Он не оставляет при этом своего ухаживания за Натальей Николаевной. Светская сплетня разрастается. Пушкины перестают принимать Дантеса. Тогда Дантес начинает ухаживать за старшей сестрой Натальи Николаевны — Екатериной Николаевной, кото­рая живет в доме Пушкиных. Этой новой страсти Данте­са не очень верит свет, а Пушкин видит в ней всего лишь новую интригу опытного ловеласа. События дости­гают своей кульминации, когда 4 ноября 1836 г. Пушкин получает по почте анонимный пасквиль, автор (пли авторы) которого причисляют его к ордену рогоносцев. Чаша терпения Пушкина переполнена. Он шлет Дантесу, на которого намекает анонимное письмо, вызов. Но дуэль в этот раз не состоялась. В дело вмешивается приемный отец Дантеса Геккерен, который просит отсрочки дуэли на 15 дней. Тем временем Геккерен старательно распространяет в свете версию, согласно которой Дантес ухаживал вовсе не за Натальей Николаевной, а за ее сестрой, па ней он теперь и намерен жениться. Вечером 17 ноября па балу в доме С. В. Салтыкова объявляется помолвка Дантеса с Екатериной Гончаровой. Причина для дуэли теперь как будто бы отпадает.
В тот же день, когда была объявлена помолвка, в письме к своему предполагаемому секунданту В. А. Сол­логубу Пушкин писал: «Я вызвал г-на Ж. Геккерена на дуэль, и он принял вызов, не входя ни в какие объяс­нения. И я же прошу теперь господ свидетелей этого дела соблаговолить считать этот вызов как бы не имев­шим места, узнав из толков в обществе, что г-н Геккерен решил объявить о своем намерении жениться на маде­муазель Гончаровой после дуэли. У меня нет никаких оснований приписывать это решение соображениям, не­достойным благородного человека» (X, 293).
Пушкин берет назад свой вызов, но своего отноше­ния к Дантесу и к Геккерену он не меняет. Он не может забыть удара, который анонимным письмом был нанесен его достоинству, его честному имени. К тому же он убежден, что инициатором анонимного письма, если не автором его, был сам старший Геккерен.
10 января 1837 г. состоялась ранее объявленная свадьба Дантеса с Е. Н. Гончаровой. Но и свадьба не измени­ла отношения Пушкина к Дантесу. Дом Пушкина, как и прежде, для Дантеса был закрыт. Однако, встречая Наталью Николаевну в обществе, на светских балах и раутах, Дантес не только не оставлял своего ухаживания за ней, но становился все настойчивее в своем ухажи­вании: он перед всеми постоянно и нарочито демонстри­ровал свою влюбленность. Прикрываясь своей женитьбой, он еще откровеннее и бесстыднее преследовал Наталью Николаевну. При этом, как всегда бывало в таких слу­чаях в свете, общество разделилось на партии: одни со­чувствовали Пушкину, другие — Дантесу (и те и другие для Пушкина были одинаково невыносимы), об этом постоянно велись разговоры, появились новые анонимные письма, в которых Пушкина извещали о свиданиях На­тальи Николаевны с Дантесом. Взрыв был неизбежен. 25 января 1837 г. , через 15 дней после свадьбы Дантеса, Пушкин посылает намеренно оскорбительное письмо своим врагам, адресуя его старшему Геккерену. Содержа­ние письма Пушкина к Геккерену скоро становится ши­роко известным. Саксонский посол К. А. Люцероде пишет в донесении своему королю 30 января 1837 г. : «Пушкин написал посланнику барону Геккерену письмо, в котором назвал только что заключенный брак делом змеиной, способной на происки, хитрости двух негодяев, связан­ных пороком; с другой — их трусливой безнравствен­ностью».
На другой день после получения письма Геккереном Дантес от его имени послал Пушкину вызов на дуэль. Доведя дело до дуэли, Пушкин боролся за свою честь. В последние дни своп он вел себя так, как вел всю свою жизнь: бес­страшно, гордо, защищая свое человеческое достоинство.

Гибель Пушкина
Дуэль Пушкина с Дантесом состоялась 27 января, около половины пятого пополудни, близ Комендантской дачи, за Черной речкой. Условия дуэлибыли крайне жесткими: противники стали в десяти шагах друг от друга. Пушкин подошел к барьеру и стал целиться, Дантес выстрелил, еще не дойдя до барьера, Пушкин, тяжело раненный, упал в снег.
Домой, на Мойку, его привезли около шести часов вечера. Старый и верный дядька Пушкина Никита Коз­лов внес его на руках по лестнице в дом. К семи часам вечера в кабинете Пушкина, где он лежал, собрался консилиум врачей. Их приговор был единодушный: никакой надежды на спасение нет.
Около двух дней и двух ночей продолжались послед­ние мучения Пушкина. Верный себе, он переносил их стоически. Он достойно жил — и умирал он с высоким до­стоинством. С утра 28 января, когда по Петербургу раз­неслась весть о случившемся, передняя дома Пушкиных была полна народа, который все прибывал и прибывал. В кабинете Пушкина, рядом с ним, были только самые близкие. Среди них — Жуковский, Вяземские, Даль, Данзас, А. И. Тургенев. Вот их свидетельства о послед­них часах жизни Пушкина.
Из дневника А. И. Тургенева: «27 января. . . Скарятин сказал мне о дуэле Пушкина с Геккереном. . . Я к Пуш­кину: там нашел Жуковского, князя и княгиню Вязем­ских и раненного смертельно Пушкина, Арендта, Спас­ского — все отчаивались. . . ».
Из письма Жуковского к С. Л. Пушкину от 15 фев­раля 1837 г. : «В это время уже собрались мы все, князь Вяземский, княгиня, граф Виельгорский и я. Княгиня была с женою, которой состояние было невыразимо; как привидение, иногда прокрадывалась она в ту горницу, где лежал ее умирающий муж; он не мог ее видеть (он лежал на диване, лицом от окон к двери); но он боялся, чтоб она к нему подходила, ибо не хотел, чтобы она могла приметить его страдания, коп с удивительным мужеством пересиливал, и всякий раз, когда она входи­ла или только останавливалась у дверей, он чувствовал ее присутствие. „Жена здесь,— говорил он. — Отведите ее. Она, бедная, безвинно терпит! В свете ее заедят”. Вообще с начала до конца своих страданий (кроме двух или трех часов первой ночи, в которые они превзошли всякую меру человеческого терпения) он был удивитель­но тверд. „Я был в тридцати сражениях,— говорил док­тор Арендт,— я видел много умирающих, но мало видел подобного”».
Из воспоминаний В. И. Даля: «Когда тоска и боль его одолевали, он крепился усильно, и на слова мои: „Терпеть надо, любезный друг, делать нечего; но не сты­дись боли своей, стонай, тебе будет легче” — отвечал отрывисто: „Нет, не надо, жена услышит, и смешно же это, чтобы этот вздор меня пересилил!”. . . Ударило два часа пополудни, 29 января,— и в Пушкине оставалось жизни только на три четверти часа. . . Пушкин открыл глаза и попросил моченой морошки; когда ее принесли, то он сказал внятно: „Позовите жену, пусть она меня покормит”. Наталья Николаевна опустилась на колени у изголовья умирающего, поднесла ему ложечку, другую — и приникла лицом к челу мужа. Пушкин погладил ее по голове и сказал: „Ну, ничего, слава богу, все хорошо”».
Из воспоминаний К. К. Данзаса: «Госпожа Пушкина возвратилась в кабинет в самую минуту его смерти. . . Наталья Николаевна Пушкина была красавица. Увидя умирающего мужа, она бросилась к нему и упала перед ним на колени; густые темно-русые букли в беспорядке рассыпались у ней по плечам. С глубоким отчаянием она протянула руки к Пушкину, толкала его и, рыдая, вскри­кивала: „Пушкин, Пушкин, ты жив?!”».
Из воспоминаний Даля: «Друзья, ближние молча окружили изголовье отходящего; я, по просьбе его, взял его под мышки и приподнял повыше. Он вдруг будто проснулся, быстро раскрыл глаза, лицо его про­яснилось, и он сказал: „Кончена жизнь!” Я не дослышал и спросил тихо: „Что кончено?” — „Жизнь кончена”,— отвечал он внятно и положительно. „Тяжело дышать, давит”,— были последние слова его. Всеместное спокойст­вие разлилось по всему телу. . . Он скончался так тихо, что предстоящие не заметили смерти его».
Жуковский:
Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работе,
Руки свои опустив, голову тихо склоня. . .
В письме к Плетневу от 26 марта 1831 г. : «Не хва­люсь и не жалуюсь — ибо женка моя прелесть не по од­ной наружности»
В письме к жене от “декабря (до 16) 1831 г. : «Тебя, мой ангел, люблю так, что выразить не могу; с тех пор как здесь, я только и думаю, как бы удрать в Петербург к тебе, женка моя»
К ней же от 16 декабря 1831 г. : «Милый мой друг, ты очень мила, ты пишешь мне часто, одна беда: письма твои меня не радуют. Что такоt vertige ? обмороки или тошнота? виделась ли ты с бабкой? пустили ли тебе кровь? Все это ужас меня беспокоит. Чем больше думаю, тем яснее вижу, что я глупо сделал, что уехал от тебя. Без меня ты что-нибудь с собой да напроказишь. Того и гляди выкинешь. Зачем ты не ходишь? а дала мне чест­ное слово, что будешь ходить по два часа в сутки. Хо­рошо ли это? Бог знает, кончу ли здесь мои дела, но к празднику к тебе приеду»
В письме к жене от 21 августа 1833 г. : «Письмо это застанет тебя после твоих именин. Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете — а душу твою люблю я еще более твоего лица. Прощай, мой ангел, целую тебя крепко»
27 августа 1833 г. : «Вчера были твои именины, сегод­ня твое рождение. Поздравляю тебя и себя, мой ангел. Вчера пил я твое здоровье у Киреевского с Шевыревым и Соболевским»
В письме от 16 мая 1834 г. : «Давно, мой ангел, не по­лучал я от тебя писем. Тебе, видно, было некогда. Теперь, вероятно, ты в Яропольце и уже опять собираешься в дорогу. Такая тоска без тебя, что того и гляди приеду к тебе»
От 11 июля: «Ты, женка моя, пребезалаберная (насилу слово написал). То сердишься на меня за Соллогуб, то за краткость моих писем, то за холодный слог, то за то, что я к тебе не еду. Подумай обо всем, и увидишь, что я перед тобой не только прав, но чуть не свят. С Соллогуб я не кокетничаю, потому что и вовсе не вижу, пишу коротко и холодно по обстоятельствам, тебе известным, не еду к тебе по делам, ибо и печатаю Пугачева, и за­кладываю имения, и вожусь, и хлопочу — а письмо твое меня огорчило, а между тем и порадовало; если ты по­плакала, не получив от меня письма, стало быть ты меня еще любишь, женка. За что целую тебе ручки и ножки».
Были, однако, и огорчения в его отношениях с женой и в его семейной жизни. И больше всего — тревога. По­стоянная и неизбывная тревога. Его мучают предчувствия: «Я только завидую тем из них (друзьям. — Е. М. ),—пи­шет он жене в сентябре 1832 г. ,— у коих супруги не красавицы, не ангелы прелести, не мадонны е1с, е1с. Знаешь русскую песню — «Не дай бог хорошей жены, Хорошу жену часто в пир зовут. А бедномуто мужу во чужом пиру похмелье, да и в своем тошнит»
Иногда он не удерживается, взрывается тоской и болью: «Женка, женка! я езжу по большим дорогам, живу по три месяца в степной глуши, останавливаюсь в пакостной Москве, которую ненавижу,— для чего? — Для тебя, женка; чтоб ты была спокойна и блистала себе на здоровье, как прилично в твои лета и с твоею красотою. Побереги же и ты меня. К хлопотам, неразлучным с жизнию мужчины, не прибавляй беспокойств семействен­ных, ревности е1с, е1с. »
Однако так же быстро, как взрывается, он и отходит. В его письмах появляется мудрость понимания — про­светленная и грустная мудрость: «А ты так и радуешься. Я чай, так и раскокетничалась. Что-то Калуга? Вот тут поцарствуешь! Впрочем, женка, я тебя за то не браню. Все это в порядке вещей; /будь молода, потому что ты молода — и царствуй, потому что ты прекрасна». И ей же, получив ответ, пишет: «Побранив тебя, беру нежно тебя за уши и целую — благодарю тебя за то, что ты богу молишься на коленях посреди комнаты. Я мало богу молюсь и надеюсь, что твоя чистая молитва лучше моих, как для меня, так и для нас»
У Пушкина были жена, семья, была любовь к жене и детям, у него были все радости, и огорчения, и тревоги семейной жизни — но истинного Дома, о котором он так мечтал, у него все-таки не было.

«…он тихо прошептал: «Кончена жизнь».
(матеріали дослідницької роботи:
«Життєвий шлях О. С. Пушкіна»)
Последние совещания о своей дуэли Пушкин имел с лицейским товарищем Данзасом, который никогда не был его другом. Когда в 1820 году Пушкин был близок к самоубийству, рядом с ним были такие друзья, как Чаадаев и Николай Раевский. Он мог с ними обсудить вопрос о жизни и смерти. Теперь ему пришлось обратиться к школьному соученику, внутренне совершенно чуждому. Пушкин один только раз упомянул имя Данзаса в лицейских годовщинах и лишь для того, чтобы отметить, что он был (последним) в их классе. Последним он оказался и в рядах друзей. Он не пытался, как в свое время Липранди, Соболевский, Нащокин, Жуковский, растроить поединок или покрайне мере смягчить его условия. Вместе с Аршиаком он занялся организацией дуэли а outranse, то есть до смертельного исхода. Расстояние между барьерами всего десять шагов, что само по себе делало смерть почти неминуемой. Но ее неизбежность гарантировал жестокий четвертый пункт составленных секундантами правил: в случае безрезультатности первого обмена выстрелами дуэль возобновлялась, « как бы в первый раз», на тех же беспощадных условиях.
Неизвестный рассказ о дуэли Пушкина из крупнейшего европейского журнала сороковых годов.
« Все это происходило в январе. Снег, затверделый от мороза, сверкал вдалеке за городом под холодными лучами зловеще багрового солнца. Двое саней, сопровождаемые каретой, одновременно выехали из города и остановились за Новой Деревней, отстоящей в трех-четырех километрах от Петербурга. Оба противника вошли в небольшую березовую рощу. Их секунданты – оба весьма достойные люди – выбрали площадку среди просеки, образованной деревьями… Пушкин наблюдал за их действиями нетерпеливым и пасмурным взглядом. Как только печальные приготовления были закончены, соперники стали друг против друга. Предоставленные им на продвижение пяти шагов были также отмерены, и два плаща отмечали границы расстояние, которые им запрещено было переступать.
Был подан знак. Г. Дантес сделал несколько шагов, медленно поднял своё оружие, и в тот же миг раздался выстрел. Пушкин упал; его противник бросился к нему. «Стой!»- крикнул раненый, пытаясь приподняться. И опираясь одной рукой на своё место, он повторил этот возглас, сопроводив его резким выражением : « Я ещё выстрелить могу и имею на это право».
Г. Дантес вернулся на свое место, приблизившиеся было секунданты отошли в сторону. Поэт, перенеся с трудом тяжесть своего корпуса на левую руку, стал долго целиться. Но, вдруг заметив, что его покрыто снегом, он потребовал другое. Его желание было немедленно выполнено. Несчастный невероятно страдал, но его воля господствовала над физической болью. Он взял другой пистолет, взглянул на него и выстрелил. Дантес пошатнулся и, в свою очередь упал. Поэт испустил ликующий крик: «Он убит!. . » Но эта радость была недолго. Дантес приподнялся; он был ранен в плечо; рана не представляла никакой опасности. Пушкин потерял сознание. Его перенесли в карету, и все с грустью направились в город».
Непростительная беспечность Данзаса начала сказываться в полной мере с первого же момента мучительного и грозного ранения Пушкина: ни врача, ни кареты для спокойной доставки тяжелораненого, ни хотя бы бинта и тампона для первой помощи (такая забота входила в круг обязанностей секунданта).
Началось медленное умирание поэта, длившееся почти двое суток. « Что вы думаете о моей ране?» – спросил раненый в доктора Шольца, первого из врачей, привезенных к нему.
Не могу скрывать б и того». – «благодарю вас, вы поступили, как чесный человек; мне нужно устроить семейные дела». И, окинув взглядом свои книжные полки, Пушкин в последний раз обратился к верным спутником своего труда: «Прощайте, друзья!» Приехавший вскоре лейб-хирург Арендт подтвердил безнадежность положения.
Пушкин поручил Жуковскому передать Николаю І свою просьбу о прощении за нарушение данного им слова не прибегать к новым решительным шагам без совещания с царём. Вскоре друг-поэт привес ответную записку с прощением и обещанием обеспечить осиротелую семью.
После нестерпимо мучительной ночи Пушкин утром 28 января простился с женой и детьми, пожал руки Жуковскому, Вяземскому, Виельгоскому, Карамзину. Чувства невыносимой тоски, обычное при воспалении брюшины, не проходило. Все лечение сводилось почти исключительно к холодным компрессам и опиума.
Через столетие русская медицина осудила своих старинных представителей, собравшихся у смертного одра поэта (помимо Швольца и Арендта, здесь так же были профессора И. В. Буяльский, Х. Х. Саломон). Доктора, по мнению современных специалистов, должны были воздержатся в беседах с Пушкиным от смертельного прогноза, обеспечить ему максимальный покой не устраивать процессии прощающих друзей, оберегать от лишних волнений. Из этого отзыва следует, впрочем, выделить Даля. Врач-писатель, обожавший Пушкина, он сумел внести в ледяную безнадежность этой медленной агонии немного тепла и надежды. Был момент, когда сам умирающий поддался его бодрящему воодушевлению. Приехав к постели раненого 28 января в два часа дня, Даль застал здесь « страх ожидания смерти» на всех лицах и смущенную беспомощность знаменитых врачей: Арендт и Спасский пожимали плечами…» Появление увлекательного «сказочника», повестями которого Пушкин так восхищался в 1832 году, с которым провел он неразлучно несколько незабываемых дней в Оренбурге, искренне порадовало умирающего. Он улыбнулся приехавшему, пожал ему руку, заговорил с ним впервые на «ты».
Свои последние часы Пушкин был с ним «повадлив и послушен, как ребенок», и выполнял беспрекословно все его просьбы и предписания.
Когда к вечеру после пиявок, поставленных Далем, пульс больного стал ровнее, и мягкие, врач писатель решился опровергнуть единодушный, смертный приговор прочих медиков: он осторожно провозгласил надежду.
Но через два часа, вернувшись на мойку, он услышав категорический прогноз Арендта: «Пушкин не переживет и дня». Пульс категорически падал, руки начинали холодеть. В полдень консилиум врачей признал состояние Пушкина совершено безнадежным. В третьем часу дня Даль позвал Жуковского, Вяземского, Виельгорского: « отходите»! Затем лицо Пушкина прояснилось, сознание вернулось, он тихо пошептал «Кончена жизнь». Действительно, конечности стыли по плечам, по колени дыхание замедлялось и стихало…
Освобожденные от всех испытаний и мук, выпавших на долю поэта, наступило 29 января 1837 года незадолго до трех часов пополудни.
Смерть Пушкина не разоружила его врагов. Преданный по распоряжению Николая 1 военному суду на другой же день после дуэли. Пушкин и после смерти оставался подсудимым, чрезвычайного трибунала. Только приговор 17 марта прекратил рассмотрение « преступного поступка камер- юнкер Пушкина, подлежавшего равному с подсудимым Геккерном наказанию» (то есть, по букве закона смертной казни).
Полиция предпринимала энергичные меры для срыва общественного поклонения поэту в связи с его трагической смертью. Лучшие представители литературных и научных кругов, учащейся молодежи, широких слоев учительства, среднего офицерства, мелких служащих, то есть той формирующейся « интеллигенции», которая чтила память о декабристах, переживали смерть Пушкина как тяжелый удар и крупнейшее политическое событие.
О возбуждению провожавших тело Пушкина записала в своей памятной книге племянница декабриста С. Г. Волконского А. П. Дурного (с которой Пушкин встречался в 1824 году в Одессе): « На похоронах Пушкина раздавались возгласы: « Где этот иностранец, которого мы готовы растерзать?. . . »
Боязнь политических демонстраций вызвала распоряжение властей о переносе тела поэта в Конюшенную церковь (вместо адмиралтейской, где было назначено отпевание) и приказе об отправке гроба ночью в Святогорский монастырь для погребения.
Наши журналы и друзья Пушкина не смеют ничего про него печатать,- сообщил Вяземский в марте 1837 года своим парижским корреспондентам, – с ним точно то, что с Пугачевым, которого память велено было передать забвению.
Борьбу с убитым поэтом продолжала и церковь. Инициатор процесса о «Гавриилиаде», петербургский митрополит Серафим воспротивился, отдать ему погребальные почести.
Обер-прокурор святейшего синода Протасов сообщает, «чтобы при сем случае не было никакого особенного заявления, никакой встречи, словом, никакой церемонии».
«4 февраля, в первом часу утра или ночи, я отправился за гробом Пушкина в Псков, – записал в своем дневнике Тургенев. – Перед гробом и мною скакал жандармский капитан». На санных дрогах с телом поэта находился дядька умершего, Никита Козлов, пожелавший проводить его до моголы; он был глубоко опечален. «Не думал я, что мне, старику, пришлось отвозить тело Александра Сергеевича».
Рано утром 6 февраля в монастырь приехали из Тригорского Тургенев с Никитой Козловым и две дочери Осиповой- восемнадцатилетняя Мария, с которой поэт приготовлял в прежние годы французские уроки, и самая младшая, тринадцатилетняя Екатерина. Сама Прасковья Александровна, была больна, все прочие члены ее семьи были в разьезде.
В стороне, обнажив головы, стояли крестьянки Тригорского и Михайловского, потрудившиеся над рытьем могилы, пока еще временной; земля так промерзла, что пришлось пробивать ломом лед и засыпать гроб снегом до весенней оттепели. Такова была горсточка людей, провожавшая Пушкина в могилу.

Ушанування пам’яті Олександра Пушкіна
Пушкина иллюстрировали Федотов, Брюллов, Крамской, Репин, Суриков, Серов, Врубель, Билибин.
Несколько позже всеобщее признание получили московский памятник поэту, воздвинутый Опекушиным.
Массовое искусство показало многим экранам «Руслана и Людмилу», «Евгения Онегина».
Но шире всего отобразили поэзию Пушкина бесчисленные и безымянные мастера кустарного творчества. Всему миру известные народные живописцы села. В чудесных миниатюрах мотивы из поэм и сказок Пушкина. Прославленные вышивательницы Украины приготовили ткани и аппликации на пушкинскую тему.
Белинский первый поставил вопрос о мировом значении Пушкина. Первые переводы его творений появились у 1823 году на немецком, а позже на французском. Поэт также известен Мицкевичу, Просперу Меримэ.
Ромен Роллан присоединился «всем сердцем» к чествованию Пушкина со словами: «Я желаю, чтоб росла его слава».
«Пушкин, хранимый своим народом – гигантом, сверкает для всех народов,» – сказал Пабло Неруда.
«Пушкин принадлежит всему человечеству,» – сказал негритянский певец Поль Робсон.
Слух о поэте не только прошел «по всей Руси великой», но и отозвался во всех передовых странах мира.
Вислови видатних людей
про О. С. Пушкіна
Иван Тургенев: «Пушкин был в ту эпоху для меня, как и для многих других сверсников чем-то вроде полубога. »
И. А. Гончаров услышав о смерти поэта: «Я не мог понять, чтобы тот перед кем я склонял голову, лежал бездыханным…»
Тютчев писал к убитому поэту: «Тебя как, первую любовь, Россия не забудет…»
Воронежский писатель Кольцов выразил в двух словах впечатление русских поэтов от постигшей их утраты: «Прострелено солнце».
На протяжении всей своей деятельности Достоевский считал своим учителем Пушкина.
Великий русский сатирик Салтыков признавал Пушкина «величайшим из русских художников».
Александр Блок разрабатывал в своей лирике мотивы «Медного всадника»: «…Пушкин ! Тайную свободу пели мы вослед тебе. »
Первый классик пролетарской литературы Горький навсегда запомнил впечатление от своего раннего знакомства с Пушкиным: «Полнозвучные строки запомнились удивительно легко, украшая празднично всё. Ни Байрон, ни Гёте, ни Гомер, ни Данте, ни Фирдоуси, ни Хафиз, не пользуются такой популярностью и народной любовью как Александр Сергеевич Пушкин. Могучий двигатель творческой литературы, Пушкин, щедро оплодатваривал и всю область родного искусства – музыку, театр, живопись, и скульптуру, хореаграфию, и кино. »

О. С. Пушкін
Ушанування пам’яті поета
Цікаво, що Пушкін ні разу не був за кордоном, хіба що в Арзрумі. А коли був в михайлівському засланні просив царя дозволити поїхати за кордон для лікування аневризма. Він планував навіть нелегально поїхати під видом прислужника друга – Олексія Вульфа. Пушкін писав П. А. Осиповій:
Но и в дали, в краю чужом
Я буду мыслию всегдашней
Бродить Тригорского Кругом,
В лугах, у речки, над холмом,
В саду под сенью лип домашней.
В миколаївській Росії ім’я поета замовчували.
Ушанування пам’яті поета і перший пам’ятник Пушкіну було відкрито в 1839 р. в Римі, а перший музей в 80-х роках ХІХ ст. в Парижі (зібрання Онєгіна).
Олександр Федорович Онєгін (ОТТО) заснував в Парижі Пушкінський музей (в основі його рукописи, бібліотека В. А. Жуковського, яку передав син поета Павло Жуковський)
Дуельні пістолети
Я розповім вам про книгу, надруковану у 1991 р. у Москві, у ній розповідається про пошуки цікавого матеріалу про життєвий та творчий шлях О. С. Пушкіна в закордонних архівах. Ця книга має назву «Пропавший дневник Пушкина».
Фрідкін (автор книги) – фізик, що працює в одному з інститутів Академії наук Росії. Але зацікавився рос. літературою ще в школі. Коли він працював у Франції, його колеги П’єр і Марія Кюрі проводили досліди. Одного разу вони запросили Фрідкіна в поїздку до міста Сульца (недалеко від Ельзасу), де провела свої останні роки родичка Пушкіна Катерина Миколаївна Гончарова. Ця поїздка перенесла автора у 1837р. , у Францію, у Сульц, у замок Дантеса, куди з Росії приїхав вбивця Пушкіна і його жінка – рідна сестра Н. М. Гончарової. Все, що Фрідкін бачив і чув у Сульці, записував, так з’явилося перше оповідання “Один день у Сульці. ” Під час кожної поїздки за кордон автор виділяв час для роботи в архівах, бібліотеках. Великі діячі російської культури, які жили за кордоном, залишили про себе пам’ять. Час не стер їх слід. По різних країнах розсіяні пам’ятники російської культури. І часто їх доля сумна, як і доля людей, назавжди відірваних від батьківщіни.
У 1982р. Фрідкін познайомився з Георгієм Михайловичем Вороновим – Вельяміновим, котрий жив у Парижі по вулиці Алезья, – це праправнук Пушкіна, який і народився у Парижі, за професією він інженер-будівник. У роки Великої Вітчизняної війни воював з німцями, був пораненим під Дюнкерном. Пристрасний пушкініст, друкував статті про Пушкіна. Одна з його кімнат була перетворена в сімейний, пушкінський музей. У ньому зібрані твори Пушкіна 1828р. , портрети О. С. Пушкіна, Н. М. Пушкіної, прадіда – генерала О. О. Пушкіна, героя війни за визволення Болгарії, дочок Надії і Анни. Георгій Михайлович розповів про одну Пушкінську знахідку. Він знайшов у Франції дуельні пістолети, які брали участь в дуелі Пушкіна і Дантеса, одним з них був убитий Пушкін. Ці пістолети знаходяться в особистому музеї пошти Лімре, біля Амбуаза. Їх Ернест де Барант, син французького посла в Петербурзі, взяв для д’Аршиака, секунданта Дантеса. Цей посол назавжди покинув Росію і забрав із собою пістолети. Далі пістолети перейшли до полковника де Шательперона чоловіка сестри де Баранта. Георгій Михайлович почув від знайомої російської дами, що в залі Друо в Парижі був аукціон, де продавались пістолети де Баранта. Через 10 р. вона побачила їх в музеї пошти в Лімре. Хазяїн музею в Лімре (П’єр Поль). Музей знаходився на першому поверсі. Це в минулому поштова станція. У ящичку 50-40 см. – пістолети, порохівниця, шомпол і молоток, а в куточку 3 кулі. Така ж куля засіла в животі Пушкіна, зверху надпис “Карл Ульбріх. Дрезден. Збройний двір. ” Вони рідко давали осічку. Георгій Михайлович попросив мсьє Поля продати йому ці пістолети – це ж реліквія російської історії і культури. Але той відмовив. Говорив, що їх хотіли купити Сергій Лифар, Клод Дантес (правнук Жоржа Дантеса). Ці пістолети Поль знайшов на аукціоні, а на них була табличка “Дуельні пістолети (автора “Станційний наглядач”). Дантеса після дуелі судили і вислали з Росії, а потім за ним поїхала його жінка К. М. Гончарова і названий батько Геккерн. У 1989 р. під час візиту Михайла Горбачова до Франції президент Міттеран передав ці пістолети для експозиції в Ленінград. Там на Мойці, поклали їх біля рукавички і простріляного жилету поета. Так пістолети відвідали через 150 років Росію. А люди нашого покоління змогли подивитись на них і задуматись, яка цікава є доля!?
,,Вот пистолеты уж блеснули, Гремит о шомпол молоток.
В граненый ствол уходят пули, И щелкнул в первый раз курок. ”
Євгеній Онєгін. Пушкін.

Література
1. Гроссман Леонид Петрович. Пушкин. – М. : Молодая гвардия, 1960. – 526с.
2. Зарубіжна література за новою програмою: 7кл. І семестр/ Упоряди. Н. Данова. – К. : Шк. . світ, 2007. – 128с.
3. Зарубіжна література. Матеріали до уроків. 5 клас. Укладач Р. Б. Шутько. – Х. : Торсінг, 2000. – 176с.
4. Зарубіжна література. Матеріали до уроків. 6 клас. Укладач Р. Б. Шутько. – Х. : Торсінг, 2000. – 208с.
5. Маймін Є. О. Пушкін. Життя і творчість. – М. : Вид-во «Наука», 1981. – 208с.
6. Пушкин А. С. Сказка о Золотом петушке. – М. : Дет. лит. , 1981. – 23с.
7. Пушкин А. С. Сказка о Золотом петушке. – М. : Дет. лит. , 1973. – 31с.
8. Пушкин А. С. Сказка о попе и его работнике Балде. – М. : Дет. лит. , 1982. – 16 с.
9. Пушкин А. С. Сказки. – Донецк: «Донеччина», 2006. – 159с.
10. Пушкин А. С. Поэмы. Драматические произведения. – К. : «Дніпро», 1974. -196 с.
11. Родная речь. Учебник для учащихся нач. классов. Кн. 2, ч. 1/ Сост. М. В. Голованова и др. – М. : Просвещение, 1993. – 240с.
12. Сказки русских писателей. – М. : Детс. лит. , 1980. – 686с.
13. Фридкин В. М. Пропавший дневник Пушкина. – М. : Знание, 1991. – 250с.